Позвонил редактор газеты «Благовест» Антон Жоголев, попросил написать о новопреставленном отце Сергии. Сам бы я не решился. Хотя, сказать очень хочется, и не столько о нём, сколько лично ему. О нём лучше расскажут те, кто был рядом, а я был вдалеке, но, как оказалось ближе, чем думал. Я чувствую долг перед ним... В моих мыслях и чувствах полно эгоизма (о себе — о себе), но может, это и есть самое главное — след оставленный в людях.

Дорогой отец Сергий! Дорогой друг! Я к тебе так ни разу не обращался. Держал дистанцию, чего-то стеснялся... А ты не стеснялся быть другом. Спасибо тебе за твою искренность.

Третий день заставляю себя поминать твоё имя за упокой. Но как-то не получается. Смерть, которую трудно принять, в которую трудно поверить... Я стараюсь не доверять этому чувству (предчувствию) смерти. Но оно редко обманывает. А здесь обмануло. Когда ты болел, я даже мысли о смерти не допускал. Почему-то казалось, что смерть — это не для тебя. Есть люди настолько вросшие в твою жизнь, что без них жизнь даже не представляется.

Мы с тобой, дорогой отец Сергий, так сказать, одного призыва, и по годам и по духу. Это было удивительное время, и не только потому что мы были молоды, тогда сама Церковь казалась нам молодой. Господь призывал на служение всех, кто встречался Ему на пути. Неопытных (и, от этого, ещё более самоуверенных), глупых (и так любящих размышлять о духовном), но искренних. Ты сохранил эту искренность. А мне оставил надежду.

Последние несколько лет в престольный праздник нашего храма мы вместе служили Божественную Литургию. Память Новомучеников и Исповедников Российских в феврале. И каждый год я удивлялся, когда после службы мы шли из храма в трапезную и от тебя буквально шёл пар. В одном подряснике, без теплой одежды, ты словно не чувствовал холода. «Внутри всё горит, — говорил — Это не температура, мерил, это у меня после службы».

Прихожане нашего храма тебя полюбили, не раз говорили мне: «Отец Сергий очень простой». Какая же эта высокая планка! Быть мудрым пастырем, вдохновенным проповедником; писателем, общественным деятелем, руководителем и, при этом — простым человеком.

Для многих ты был пищей и питием... Тобою легко было пользоваться. И ты был не против. И многие пользовались, естественно, без зазрения совести, преследуя свои цели, а ты был верен своей — служил, отдавал себя людям. Я тоже был в числе тех, кто пользовался твоей безотказностью. И, кажется, не разу по-настоящему тебя не поблагодарил. Теперь, самое время. Спаси тебя Бог, дорогой отец Сергий!

Настоящих друзей очень мало. Не ценим, не бережём. А потом сожалеем (жалеем себя) — как много мы потеряли! А может, не потеряли — приобрели?!.. Как быстро затягивается то пространство, которое занимал в этой жизни умерший человек. Меня это всегда удивляло. Как будто и не было человека. Но есть другая реальность, и в этой реальности происходит совершенно иное, обратное. Смерть открывает для тебя человека, открывает в тебе его Образ. Божественный Образ, который при жизни вместить невозможно. Как будто внутри зажглось новое солнце. Тепло от него.

Но почему так внезапно, и почему именно так?.. Ведь даже по-братски обняться, проститься по-христиански у нас не получится. Это злое поветрие нашу веру не выветрит, нас смертью не испугать, но заставит серьезно задуматься о том, как мы скупо живём. Во всём есть урок, наказание Божие. Твоя смерть — наказание жить, жить полной жизнью, не терять вдохновение, с благодарностью, самозабвенно, не стесняясь любви. У тебя получилось. Помолись обо мне.
Твой друг, протоиерей Игорь Макаров